|
«Нельзя объять необъятное», — утверждал известный персонаж русской литературы, и с ним трудно не согласиться, когда размер статьи так мал, а тема столь обширна. Нужны какие-то рамки. Поэтому в своих размышлениях я ограничусь чисто церковным аспектом проблемы, которая, будучи одной из ключевых для судеб европейской цивилизации, проливает свет как на национальное прошлое и настоящее, так и национальную культуру и самосознание поляков и русских. Разумеется, исторический контекст неизбежен, однако мне кажется важным не столько дать исчерпывающее представление об истории схизмы, сколько ухватить те моменты, которые были и продолжают быть — несмотря на все попытки вернуться к состоянию Церкви до 1054 года — решающими в существующем до сегодняшнего дня разделении.
Выбранный угол зрения не означает, что рассматриваемые проблемы носят какой-то отвлеченный характер и далеки от нашей конкретной действительности. Как раз напротив, межконфессиональные контакты, в том числе и неподобающая вражда между Церквями, никак не соответствующая вере в единого Бога, объявленного в Иисусе Христе, — всегда были, есть и будут насквозь конкретны. Они воплощаются в самых разных областях человеческой жизни, не всегда, правда, пользуясь для этого достойными христиан методами.
Бывало не раз в истории и, к сожалению, бывает ныне, что общественные и политические силы используют Церковь для своих целей, или, что еще хуже, сама Церковь пользуется оружием из нерелигиозного арсенала, к примеру, идентифицируя себя с какой-то политической партией или органами власти. Уже в далеком прошлом — начиная с эдикта Константина 313 года, названного эдиктом Миланским, дух которого витал в Никее во время собора, — Вселенская Церковь, получив свободу исповедания веры, тотчас же постаралась соединить власть духовную и светскую, тоже средствами не вполне сообразными с верой. Для соединения людей с Богом, для универсализма христианства это на протяжении веков имело откровенно плачевные последствия. И счастье, что теперь ситуация радикально меняется, хотя и не без трудностей.
Итак, начнем с общеизвестного события. 1054 год положил конец единству Церкви. Однако и в течение десяти первых веков оно, правда, еще не разорванное надвое, отнюдь не представляло собой некий монолит — доктринальный, литургический или обрядовый. Достаточно проследить хотя бы в общих чертах работу первых соборов со всеми их анафемами всевозможным ересям (что, пожалуй, было неизбежно при формировании христианских доктрин и разработке проблем, касавшихся взаимоотношений Лиц Пресвятой Троицы) или вспомнить то множество обрядов, которые более или менее согласно сосуществовали в ту пору.
|
