|
В. Жуковский в стихотворении «Российская слава» также прославляет резню, учиненную войсками Суворова в варшавской Праге в 1794 г. Используя таким образом традиционный этнический стереотип в связи с восстанием 1830 г., русская политическая поэзия в ее наиболее талантливых проявлениях пыталась синтезировать публицистику и лирическое состояние, интуитивно очень верно апеллируя к потребности людей в ощущении и сознании своей правоты, силы и общности. На фоне этой эмоции готовые и не подлежащие сомнению формулы-истины внушаются и усваиваются очень легко. Тем более, что преподносятся они в форме насыщенного риторическими вопросами и утверждениями лирического дискурса.
Стереотип воплощается в стихе с помощью размышления, в котором своеобразно совмещаются прошлое и настоящее. Эмоциональность и экспрессивность поэтического текста повышается и за счет «ключевых слов». Например, в «Клеветникам России» ими являются: волнение, спор, вражда, борьба, ненависть, победа.
До сих пор мы говорили о поэзии, поскольку первые десятилетия XIX в. — пушкинский «золотой век» русской поэзии с преобладанием в литературе стихотворных жанров. Да и первые подобные отклики, формирующие стереотип, требуют поэтической формы. Но «польская тема», вызванная восстанием 1830 г., в 30-е годы и несколько позднее нашла дальнейшее отражение также в прозе и драме. Из прозаических произведений можно отметить рассказ Владимира Даля «Подолянка» (1839). Он основан на воспоминаниях автора, который был в 1831 г. в Каменец-Подольске и общался с поляками. Повествователь явно отрицательно относится к восстанию, считая его безумным и бессмысленным делом.
Многочисленны были в это время и драмы с польскими сюжетами, проповедующие — и демонстрирующие средствами своей поэтики — нехитрый тезис официальной идеологии: кровожадные поляки жаждут унизить святую Русь — А. Хомяков «Дмитрий Самозванец» (1833); А. Шишков «Лжедмитрий» (1835); Е. Розен «Россия и Баторий» (1834) и др. В трагедии В. Кюхельбекера «Прокопий Ляпунов» (1834) прославляется, например, организатор первого земского ополчения против польских интервентов в 1612 г. («он был и мудр, и славен, и могуч, и воевода, и правитель грозный»).
Наибольшую известность получила драма Нестора Кукольника «Рука всевышнего отечество спасла» (1834). Это исключительно тенденциозное и верноподданническое произведение на тему спасения Москвы в 1612 г. от поляков, герои которого питают ненависть к «глупым ляхам». Для Кукольника русский монарх — высшее воплощение народной воли и разума, и его герои образцово служат «царю и отечеству». Не случайно драма получила поддержку семьи Николая I, а отрицательная рецензия на нее Н. Полевого в «Московском телеграфе» послужила поводом для закрытия журнала.
Популярность этой драмы Кукольника, которая десятилетиями не сходила со сцены, объясняется в числе других причин и востребованностью обществом именно такой — государственной, державной идеологии. Несмотря на все оттенки в негативном восприятии русскими литераторами восстания 1830 г., созданные в связи с ними образы Польши и поляков складываются в инвариантную, устойчивую структуру.
|
